Анна фрейд и игровая терапия. Основы детского психоанализа А. Фрейд. Игровая техника психоанализа М. Кляйн Фрейд считала что в психоанализе

Попытки организовать аналитическую работу с детьми с позиций традиционного психоанализа натолкнулись на реальные трудности: у детей не выражен интерес к исследованию своего прошлого, отсутствует инициатива обращения к психоаналитику, а уровень вербального развития недостаточен для оформления своих переживаний на словах. На первых порах психоаналитики в основном использовали как материал для интерпретации наблюдения и сообщения родителей.

Позже были разработаны методы психоанализа, направленные именно на детей. Последователи Фрейда в области детского психоанализа А. Фрейд и М. Кляйн создали собственные, различающиеся варианты детской психотерапии.

А. Фрейд (1895-1982) придерживалась традиционной для психоанализа позиции о конфликте ребенка с полным противоречий социальным миром. Ее труды «Введение в детский психоанализ» (1927), «Норма и патология в детстве» (1966) и др. заложили основы детского психоанализа. Она подчеркивала, что для понимания причин трудностей в поведении психологу необходимо стремиться проникнуть не только в бессознательные слои психики ребенка, но и получить максимально развернутое знание обо всех трех составляющих личности (Я, Оно, Сверх-Я), об их отношениях с внешним миром, о механизмах психологической защиты и их роли в развитии личности.

А. Фрейд считала, что в психоанализе детей, во-первых, можно и нужно использовать общие со взрослыми аналитические методы на речевом материале: гипноз, свободные ассоциации, толкование сновидений, символов, парапраксий (обмолвок, забывания), анализ сопротивлений и перенос. Во-вторых, она указывала и на своеобразие техники анализа детей. Трудности применения метода свободных ассоциаций, особенно у маленьких детей, частично могут быть преодолены путем анализа сновидений, снов наяву, мечтаний, игр и рисунков, что позволит выявить тенденции бессознательного в открытой и доступной форме. А. Фрейд предложила новые технические методы, помогающие в исследовании Я. Один из них - анализ трансформаций, претерпеваемых аффектами ребенка. По ее мнению, несоответствие ожидаемой (по прошлому опыту) и продемонстрированной (вместо огорчения - веселое настроение, вместо ревности - чрезмерная нежность) эмоциональной реакции ребенка указывает на то, что работают защитные механизмы, и таким образом появляется возможность проникнуть в Я ребенка. Богатый материал о становлении защитных механизмов на конкретных фазах детского развития представляет анализ фобий животных, особенностей школьного и внутрисемейного поведения детей. Так, А. Фрейд придавала важное значение детской игре, полагая, что, увлекшись игрой, ребенок заинтересуется и интерпретациями, предложенными ему аналитиком относительно защитных механизмов и бессознательных эмоций, скрывающихся за ними.

Психоаналитик, по мнению А. Фрейд, для успеха в детской терапии обязательно должен иметь авторитет у ребенка, поскольку детское Супер-Эго относительно слабо и неспособно справиться с освобожденными в результате психотерапии побуждениями без посторонней помощи. Особое значение имеет характер общения ребенка со взрослым: «Чтобы мы ни начинали делать с ребенком, обучаем ли мы его арифметике или географии, воспитываем ли мы его или подвергаем анализу, мы должны, прежде всего, установить определенные эмоциональные взаимоотношения между собой и ребенком. Чем труднее работа, которая предстоит нам, тем прочнее должна быть эта связь», - подчеркивала А. Фрейд. При организации исследовательской и коррекционной работы с трудными детьми (агрессивными, тревожными) основные усилия должны быть направлены на формирование привязанности, развитие либидо, а не на прямое преодоление негативных реакций. Влияние взрослых, которое дает ребенку, с одной стороны, надежду на любовь, а с другой стороны, заставляет опасаться наказания, позволяет в течение нескольких лет развить у него собственную способность контролировать внутреннюю инстинктивную жизнь. При этом часть достижений принадлежит силам Я ребенка, а остальная - давлению внешних сил; соотношение влияний определить невозможно. При психоанализе ребенка, подчеркивает А. Фрейд, внешний мир оказывает гораздо более сильное влияние на механизм невроза, чем у взрослого. Детский психоаналитик с необходимостью должен работать над преобразованием среды. Внешний мир, его воспитательные воздействия - могущественный союзник слабого Я ребенка в борьбе против инстинктивных тенденций.

Английский психоаналитик М. Кляйн (1882-1960) разработала свой подход к организации психоанализа в раннем возрасте.

Основное внимание уделялось спонтанной игровой активности ребенка. М. Кляйн, в отличие от А. Фрейд, настаивала на возможности прямого доступа к содержанию детского бессознательного. Она считала, что действие более свойственно ребенку, чем речь, и свободная игра выступает эквивалентом потока ассоциаций взрослого; этапы игры - это аналоги ассоциативной продукции взрослого.

Психоанализ с детьми, по Кляйн, строился преимущественно на спонтанной детской игре, проявиться которой помогали специально созданные условия. Терапевт предоставляет ребенку массу мелких игрушек, «целый мир в миниатюре» и дает ему возможность свободно действовать в течение часа. Наиболее подходящими для психоаналитической игровой техники являются простые немеханические игрушки: деревянные мужские и женские фигурки разных размеров, животные, дома, изгороди, деревья, различные транспортные средства, кубики, мячи и наборы шариков, пластилин, бумага, ножницы, неострый нож, карандаши, мелки, краски, клей и веревка. Разнообразие, количество, миниатюрные размеры игрушек позволяют ребенку широко выражать свои фантазии и использовать имеющийся опыт конфликтных ситуаций. Простота игрушек и человеческих фигурок обеспечивает их легкое включение в сюжетные ходы, вымышленные или подсказанные реальным опытом ребенка. Игровая комната также должна быть оборудована весьма просто, но предоставлять максимальную свободу действий. В ней для игровой терапии необходимы стол, несколько стульев, маленький диван, несколько подушек, моющийся пол, проточная вода и комод с выдвижными ящиками. Игровые материалы каждого ребенка хранятся отдельно, заперты в конкретном ящике. Такое условие призвано убедить ребенка в том, что его игрушки и игра с ними будут известны только ему самому и психоаналитику. Наблюдение за различными реакциями ребенка, за «потоком детской игры» (и особенно за проявлениями агрессивности или сострадания) становится основным методом изучения структуры переживаний ребенка. Не нарушаемый ход игры соответствует свободному потоку ассоциаций; прерывания, и торможения в играх приравниваются к перерывам в свободных ассоциациях. Перерыв в игре рассматривается как защитное действие со стороны Я, сопоставимое с сопротивлением в свободных ассоциациях.

В игре могут проявиться разнообразные эмоциональные состояния: чувство фрустрации и отверженности, ревность к членам семьи и сопутствующая агрессивность, чувство любви или ненависти к новорожденному, удовольствие играть с приятелем, противостояние родителям, чувство тревоги, вины и стремление исправить положение.

Предварительное знание истории развития ребенка и имеющихся у него симптомов и нарушений помогает терапевту в интерпретации значения детской игры. Как правило, психоаналитик пытается объяснить ребенку бессознательные корни его игры, для чего ему приходится проявлять большую изобретательность, чтобы помочь ребенку осознать, кого из реальных членов его семьи представляют фигурки, использованные в игре. При этом психоаналитик не настаивает на том, что интерпретация точно отражает переживаемую психическую реальность, это скорее метафорическое объяснение или интерпретативное предложение, выдвигаемое для пробы. Ребенок начинает понимать, что в его собственной голове есть нечто неизвестное («бессознательное») и что аналитик тоже участвует в его игре. М. Кляйн приводит подробное описание деталей психоаналитической игровой техники на конкретных примерах. Так, по обращению родителей М. Кляйн проводила психотерапевтическое лечение семилетней девочки с нормальным интеллектом, но с негативным отношением к школе и не успешностью в учебе, с некоторыми невротическими нарушениями и плохим контактом с матерью. Девочка не хотела рисовать и активно общаться в кабинете терапевта. Однако, когда ей был предоставлен набор игрушек, она начала проигрывать волновавшие ее отношения с одноклассником. Именно они и стали предметом интерпретации психоаналитика. Услышав истолкование своей игры со стороны терапевта, девочка стала больше доверять ему. Постепенно, в ходе дальнейшего лечения, улучшились ее отношения с матерью и школьная ситуация.

Иногда ребенок отказывается принять истолкование психотерапевта и может даже прекратить игру и отбросить игрушки, услышав, что его агрессия направлена на отца или брата. Подобные реакции, в свою очередь, также становятся предметом интерпретации психоаналитика.

Изменения характера игры ребенка может прямо подтверждать правильность предложенного толкования игры. Например, ребенок находит в ящике с игрушками испачканную фигурку, символизировавшую в предыдущей игре его младшего брата, и отмывает ее в тазу от следов своих прежних агрессивных намерений. Итак, проникновение в глубины бессознательного, по мнению М. Кляйн, возможно с использованием игровой техники, через анализ тревожности и защитных механизмов ребенка. Регулярное высказывание ребенку-пациенту интерпретаций его поведения помогает ему справиться с возникающими трудностями и конфликтами. Некоторые психологи считают, что игра целебна сама по себе. Так, Д.В. Винникот подчеркивает созидательную силу именно свободной игры (play) в сравнении с игрой по правилам (game). Познание детской психики с помощью психоанализа и игровой техники расширило представления об эмоциональной жизни маленьких детей, углубило понимание самых ранних стадий развития и их долговременного вклада в нормальное или патологическое развитие психики во взрослые периоды жизни. Детский психоаналитик Дж. Боулби рассматривал, прежде всего, эмоциональное развитие детей. Его теория привязанности основана на синтезе современных биологических (этологических) и психологических данных и традиционных психоаналитических представлений о развитии.

Ключевая идея теории Боулби состоит в том, что мать важна не только потому, что она удовлетворяет первичные органические потребности ребенка, в частности утоляет голод, но главное - она создает ребенку первое чувство привязанности. В первые месяцы жизни крики и улыбки ребенка гарантируют ему материнскую заботу, внешнюю безопасность и защищенность. Эмоционально защищенный ребенок более эффективен в своем исследовательском поведении, ему открыты пути здорового психического развития.

Разнообразные нарушения первичной эмоциональной связи между матерью и ребенком, «расстройства привязанности» создают риск возникновения личностных проблем и психических заболеваний (например, депрессивных состояний). Идеи Боулби сразу нашли применение и начиная с 1950-х гг. привели к практической реорганизации системы больничного режима для маленьких детей, позволившей не отрывать ребенка от матери. Р. Шпиц подчеркивает, что взаимоотношения между ребенком и матерью в самом раннем возрасте оказывают влияние на формирование его личности в последующем3. Очень показательными для психоаналитического подхода к исследованию и коррекции развития

в детском возрасте являются такие понятия, как «привязанность», «безопасность», установление близких взаимоотношений детей и взрослых, создание условий для налаживания взаимодействия детей и родителей в первые часы после рождения.

Широкую известность получила позиция Э. Фромма по вопросу о роли матери и отца в воспитании детей, об особенностях материнской и отцовской любви. Материнская любовь безусловна: ребенок любим просто за то, что он есть. Сама мать должна иметь веру в жизнь, не быть тревожной, только тогда она сможет передать ребенку ощущение безопасности. «В идеальном случае материнская любовь не пытается помешать ребенку взрослеть, не пытается назначить награду за беспомощность». Отцовская любовь - по большей части это обусловленная любовь, ее нужно и, что важно, можно заслужить - достижениями, выполнением обязанностей, порядком в делах, соответствием ожиданиям, дисциплиной. Зрелый человек строит образы родителей внутри себя: «В этом развитии от матерински центрированной к отцовски-центрированной привязанности и их окончательном синтезе состоит основа духовного здоровья и зрелости». Представитель психоаналитической педагогики К. Бютнер обращает внимание на то, что традиционная для психоанализа сфера семейного воспитания дополняется и даже вступает в конкурентные, противоречивые отношения с системой институционального, внесемейного воспитания. Влияние видеофильмов, мультфильмов, игр, индустрии игрушек на внутренний мир детей постоянно растет, и часто оно может быть оценено резко негативное. Представительница Парижской школы фрейдизма Ф. Дольто рассматривает прохождение детьми символических этапов становления личности5. В своих книгах «На стороне ребенка», «На стороне подростка» она анализирует с психоаналитической точки зрения многочисленные проблемы: характер воспоминаний детства, самочувствие ребенка в детском саду и школе, отношение к деньгам и наказаниям, воспитание в неполной семье, норма и патология родительско-детских отношений, зачатие в пробирке. Детский психоанализ оказал немалое влияние на организацию работы с детьми в образовательной и социальной сферах, на работу с родителями. На его основе созданы многочисленные программы раннего вмешательства, варианты терапии взаимоотношений «родители - ребенок», «отец - мать - ребенок» для родителей и детей «групп риска». В настоящее время существует немало центров психоаналитической терапии детей. Однако, по словам одного из видных представителей этого направления С. Лебовичи, «и по сей день нелегко с точностью определить, что именно представляет собой психоанализ у ребенка»2. Цели современной длительной психо-аналитической терапии ребенка формулируются в весьма широком диапазоне: от устранения невротических симптомов, облегчения бремени тревоги, улучшения поведения до изменений в организации умственной деятельности или возобновления динамичной эволюции психических процессов развития.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ:

1. Назовите мотивы, лежащие в основе человеческого поведения по мнению 3. Фрейда.

2. Опишите структуру личности и ее развитие в процессе онтогенеза. В чем состоят предпосылки возникновения внутреннего конфликта человека?

3. Почему подход психоанализа к пониманию психического развития может быть охарактеризован как преформистский?

4. Используя фрейдовскую модель психосексуального развития, попробуйте объяснить поведение чрезмерно пунктуального и опрятного человека; склонного к сквернословию и бахвальству; человека, постоянно стремящегося вызвать сочувствие и жалость к себе.

5. Как трансформировался психоаналитический подход в детском психоанализе (цели, методы, способы коррекции)?

ЗАДАНИЕ 1

Прочитайте отрывок из работы 3. Фрейда «О психоанализе», выделите в тексте специфические для психоанализа понятия, ключевые положения, характерные для этого подхода, обращая внимание на их формулировки. «Отношение ребенка к своим родителям далеко не свободно от сексуального возбуждения, как это показывают непосредственные наблюдения над детьми и позднейшие психоаналитические изыскания у взрослых. Ребенок рассматривает обоих родителей, особенно одного из них, как объект своих эротических желаний. Обычно ребенок следует в данном случае побуждению со стороны родителей, нежность которых имеет очень ясные, хотя и сдерживаемые в отношении своей цели проявления сексуального чувства. Отец, как правило, предпочитает дочь, мать-сына; ребенок реагирует на это, желая быть на месте отца, если это мальчик, и на месте матери, если это девочка. Чувствования, возникающие при этом между родителями и детьми, а также в зависимости от этих последних между братьями и сестрами, бывают не только положительные, нежные, но и отрицательные, враждебные. Возникающий на этом основании комплекс предопределен к скорому вытеснению, но тем не менее он производит со стороны бессознательного очень важное и длительное действие. Мы можем

высказать предположение, что этот комплекс с его производными является основным комплексом всякого невроза, и мы должны быть готовы встретить его не менее действительным и в других областях душевной жизни. Миф о царе Эдипе, который убивает своего отца и женится на своей матери, представляет собой мало измененное проявление инфантильного желания, против которого впоследствии возникает идея инцеста. В основе создания Шекспиром Гамлета лежит тот же комплекс инцеста, только лучше скрытый. В то время, когда ребенком владеет еще не вытесненный основной комплекс, значительная часть его умственных интересов посвящена сексуальным вопросам. Он начинает раздумывать, откуда являются дети, и узнает по доступным ему признакам о действительных фактах больше, чем думают родители. Обыкновенно интерес к вопросам деторождения проявляется вследствие рождения братца или сестрицы. Интерес этот зависит исключительно от боязни материального ущерба, так как ребенок видит в новорожденном только конкурента. Под влиянием тех парциальных влечений, которыми отличается ребенок, он создает несколько инфантильных сексуальных теорий, в которых обоим полам приписываются одинаковые половые органы, зачатие происходит вследствие приема пищи, а рождение - опорожнением через конец кишечника; совокупление ребенок рассматривает как своего рода враждебный акт, как насилие. Но как раз незаконченность его собственной сексуальной конституции и пробел в его сведениях, который заключается в незнании о существовании женского полового канала, заставляет ребенка-исследователя прекратить свою безуспешную работу. Самый факт этого детского исследования, равно как создание различных теорий, оставляет свой след в образовании характера ребенка и дает содержание его будущему неврозному заболеванию.

Совершенно неизбежно и вполне нормально, что ребенок избирает объектом своего первого любовного выбора своих родителей. Но его libido не должно фиксироваться на этих первых объектах, но должно, взяв эти первые объекты за образец, перейти во время окончательного выбора объекта на других лиц. Отщепление ребенка от родителей должно быть неизбежной задачей для того, чтобы социальному положению ребенка не угрожала опасность. В то время, когда вытеснение ведет к выбору среди парциальных влечений, и впоследствии, когда влияние родителей должно уменьшиться, большие задачи предстоят делу воспитания. Это воспитание, несомненно, ведется в настоящее время не всегда так, как следует. Не думайте, что этим разбором сексуальной жизни и психосексуального развития ребенка мы удалились от психоанализа и от лечения неврозных расстройств. Если хотите, психоаналитическое лечение можно определить как продолжение воспитания в смысле устранения остатков детства» (Фрейд 3. О психоанализе // Психология бессознательного: Сб. произв. / Сост. М.Г. Ярошевский. М., 1990. С. 375).

ЗАДАНИЕ 2

Просмотрите книги, периодические издания по психологии последних лет, выберите работу зарубежного или отечественного психолога, автор которой - приверженец психоаналитического подхода.

Прочитайте, обращая внимание на понятийный аппарат.

Какие аспекты психического и личностного развития автор считает

главными?

Обозначьте те практические проблемы психического развития, образования и воспитания, которые предлагается решить в контексте психоаналитической теории.

Приведите свой собственный пример актуальной практической ситуации подобного типа.

Что считаете ценным из прочитанного, что показалось новым, что сомнительным или непонятным?

Подготовьте тезисное сообщение.

Дополнительная литература:

1.Зешарник Б.В. Теории личности в зарубежной психологии. М., 1982. С. 6-12, 30-37.

2. Обухов Я.А. Значение первого года жизни для последующего развития ребенка:

(Обзор концепции Д. Винникотта) // Школа здоровья. 1997. Т. 4. № 1. С. 24-39.

3.Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993.

4.Ярошевский М.Г. История психологии. М., 1985. С. 329-345, 377-397.

Научные воззрения

Став прямым наследником научных воззрений своего отца, Анна Фрейд в первую очередь развивала психоаналитические представления о Я, фактически основав новое неофрейдистское направление в психологии - эго-психологию. Главной её научной заслугой обычно считают разработку теории защитных механизмов человека - механизмов, с помощью которых Я нивелирует влияние Оно. Также Анна значительно продвинулась в изучении агрессии, но всё таки самым весомым вкладом в психологию было создание (эту заслуга принадлежит ей вместе с Мелани Кляйн) детской психологии и детского психоанализа. Ею были разработаны методы работы с детьми, в том числе игровые, положения психоаналитической теории перерабатывались Анной для прикладной помощи родителям и детям в их взаимодействии. Дети были главным научным и жизненным интересом Анны Фрейд, однажды она даже сказала: «Я не думаю, что являюсь хорошим предметом для биографии. Наверное, всю мою жизнь можно описать одним предложением - я работала с детьми!». В конце жизни учёную, уже имевшую звания Почётного профессора во многих крупнейших университетах мира, привлекла другая область связанная с детьми - семейное право, ей она занималась в Йельском университете, издав две работы в соавторстве с коллегами (см. Избранные научные работы). Наряду с Мелани Кляйн считается основателем детского психоанализа.

Развитие Эго-психологии в трудах Анны Фрейд

В.В. Старовойтов

кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии РАН

Анна Фрейд (1895 - 1982) - младший ребенок в семье Фрейда, получила частное педагогическое образование и с 1914 по 1920 годы работала учительницей. В годы первой мировой войны начала изучать психоанализ. Зигмунд Фрейд лично провел учебный анализ своей дочери, хотя до начала 20-х годов он не являлся обязательным элементом подготовки психоаналитиков, что еще более усилило ее привязанность к отцу, а также сказалось на ее научной позиции в психоанализе - она навсегда осталась поборницей классического психоанализа З.Фрейда. В 1921 году А.Фрейд была принята в Венское психоаналитическое объединение. С 1923 г. она стала заниматься детским анализом. После эмиграции в Англию в 1938 году была принята в члены Британского психоаналитического общества. В декабре 1940, совместно с Дороти Барлингем, ближайшей подругой и соратницей, организовала "Хэмпстедский детский дом", где проводилось психоаналитическое исследование детей. Здесь А.Фрейд развивает детский анализ как самостоятельную область психоанализа. В 1952 открываются Хэмпстедская клиника и курсы детской терапии под руководством А.Фрейд. Сама она неоднократно избиралась на должность вице-президента МПА.

В начале 1920-х в Вене стал развиваться педагогически ориентированный психоанализ. Гермина Хуг-Хельмут (1871 - 1924) первой из аналитиков в Вене начала систематическое изучение детей. Анна Фрейд также оказалась в ряду детских психоаналитиков. Помимо Вены, другим центром детского психоанализа был в те годы Берлин, где Мелани Кляйн разработала "игровой метод" для анализа детей, а затем теорию раннего детского анализа. В 1926 М.Кляйн окончательно переехала в Лондон, где продолжила развивать теорию и практику анализа детей. На протяжении многих последующих лет А.Фрейд находилась в непримиримой полемике с М.Кляйн из-за острых разногласий по вопросам детского анализа.

Их первое заочное столкновение произошло в 1927 году, после выхода книги А.Фрейд "Введение в технику детского анализа", в которой она обсуждает возможность изменения аналитической техники при работе с детьми.

Говоря о специфике анализа детей, А.Фрейд выделяет следующие моменты:

1. У ребенка нет сознания своей болезни и воли к выздоровлению. Решение подвергнуться анализу никогда не исходит от маленького пациента, а принимается его родителями. Поэтому аналитику требуется подготовительный период, чтобы вызвать в ребенке недостающую готовность и согласие на лечение. В силу этого аналитик должен прежде всего установить определенные эмоциональные взаимоотношения между собой и ребенком.

2. Однако после такой предваряющей анализ стадии аналитик становится слишком ярко очерченным лицом и плохим объектом для переноса.

4. К тому же, родители продолжают быть любовными объектами ребенка в реальности, а не в фантазии, поэтому он не испытывает необходимости заменять в своих переживаниях родителей аналитиком. Как следствие, у ребенка не формируется невроз переноса, хотя могут присутствовать отдельные его компоненты.

5. В силу вышесказанного, аномальные реакции ребенка продолжают разыгрываться в домашней среде. Поэтому аналитик должен быть в курсе всех семейных взаимоотношений. Там же, где, по мнению А.Фрейд, обстоятельства или отношение родителей исключают возможность совместной работы, результатом является утрата подлежащего анализу материала. В подобных случаях А.Фрейд приходилось ограничиваться анализом сновидений и грез наяву у детей.

6. И, наконец, при работе с детьми возникает дополнительная проблема. Так как Супер-эго ребенка еще очень тесно связано с воспитывающими его лицами, то есть в большинстве случаев с родителями, то оценка бессознательных инстинктивных побуждений ребенка передается на усмотрение не Супер-эго, а его близких, которые своей чрезмерной строгостью и подготовили появление невроза у ребенка. Единственным выходом из этой тупиковой ситуации, согласно А.Фрейд, может стать занятие аналитиком на время работы с ребенком места Эго-идеала последнего. Однако это становится возможным только в том случае, если для ребенка авторитет аналитика становится выше авторитета родителей.

Детские аналитики пытались компенсировать нехватку свободного высказывания ребенком всех возникающих у него мыслей различными техническими приемами. В частности, М.Кляйн заменила технику свободных ассоциаций техникой игры, полагая, что действие более свойственно маленькому пациенту, чем речь. Она считала каждое игровое действие ребенка аналогом свободных ассоциаций у взрослого и сопровождала его собственным толкованием. А.Фрейд подвергла критике такое уподобление игровых действий мыслям взрослого человека и отвергла наличие постулированного М.Кляйн невроза переноса у ребенка.

В ответ на публикацию книги "Введение в технику детского анализа", работавшие под руководством М.Кляйн в Лондоне аналитики провели симпозиум, на котором подвергли резкой критике взгляды А.Фрейд на анализ детей. В частности, они считали, что невроз переноса не наступал в работе А.Фрейд по причине введенной ею вступительной фазы анализа. Ими также подчеркивалась необходимость использования игровой техники в силу меньшей предосудительности игры для ребенка, когда он не может продуцировать свободные ассоциации из-за тех или иных страхов. К тому же, согласно взглядам М.Кляйн, Супер-эго, а за ним и Эдипов комплекс образуются у ребенка на первом-втором году жизни, в силу чего она отвергла педагогический подход к анализу ребенка, свойственный А.Фрейд.

Впоследствии А.Фрейд внесла изменения в технику детского психоанализа, начав изучать всё то, что могло вызвать у ребенка вытеснение и другие защитные механизмы: фантазии, рисунки, эмоции, - найдя в них эквивалент свободных ассоциаций, что сделало предваряющую анализ стадию излишней. В то же время А.Фрейд продолжала считать даваемую М.Кляйн символическую интерпретацию детской игры ригидной, стереотипной, не учитывающей неизвестные компоненты Эго, в силу чего получалось искаженное представление о личности ребенка. Сама А.Фрейд утверждала, что путь к Ид ребенка лежит через проработку защит Эго.

В своей второй книге "Эго и механизмы защиты" (1936) А.Фрейд систематизировала всё, что было известно в то время о действии используемых Эго защитных механизмов. Помимо вытеснения, она включила в этот список регрессию, изоляцию, проекцию, интроекцию, превращение в противоположность, сублимацию, реактивное образование и др. Данная систематизация значительно расширила понимание защитных и синтезирующих функций Эго, поскольку, согласно взглядам А.Фрейд, нет антитезы между развитием и защитой, так как все "защитные механизмы" служат как внутренним ограничениям влечений, так и внешней адаптации.

Что касается техники лечения, то она выстраивалась А.Фрейд в соответствии с моделью интрапсихического конфликта, где всё, что не являлось новым, описывалось как перенос. Исходя из такого понимания переноса, она подчеркивала его спонтанность. Ее точка зрения полностью совпадала со взглядом Фрейда, который также считал, что перенос создается не врачом.

Понимание Фрейдом навязчивого повторения как биологического атрибута живой материи, дающего объяснение вездесущести феномена переноса, привело к подчеркиванию спонтанности переноса как создающегося исключительно пациентом, и, вследствие этого, к модели интрапсихического конфликта и стандартной технике психологии одной личности. Краеугольные камни психоанализа - перенос и сопротивление - были заложены в основание идеализированной научной беспристрастности. Это вело к "интерпретационному фанатизму", когда всё, происходящее в аналитической ситуации, рассматривалось прежде всего как проявление переноса, что вело к явному неравенству между вездесущим объектом - аналитиком, и неравным субъектом - пациентом. Данное неравенство разрасталось в результате генетических интерпретаций аналитика, которые вели к восприятию пациентом аналитика как человека, знающего всё о его прошлом, в том числе и о происхождении сопротивления. При этом суждение о том, что является истинным, а что - искажением "истины", отдавалось целиком на усмотрение аналитика.

Всё же, позднее, в статье 1954 года "Расширение показаний к психоанализу", А.Фрейд, наконец, поставила вопрос о том, не могут ли некоторые агрессивные реакции пациентов, обычно рассматриваемые как трансферентные, вызываться категорическим отрицанием того факта, что аналитик и пациент как взрослые люди находятся в реальных личных отношениях. Таким образом, она пришла к мысли о том, что не всё в анализе является "переносом".

Зигмунд Фрейд считал, что психоанализ противопоказан глупым или склонным к нарциссизму людям, психопатам и извращенцам, а достичь успеха можно только с теми, кто понимает, что такое мораль, и сам стремится лечиться. Как пишет французская исследовательница Элизабет Рудинеско, если воспринимать его заявления буквально, получится, что такое лечение подходит только «для людей образованных, способных видеть сны и фантазировать». Но на практике пациенты, которых он принимал у себя дома на улице Берггассе в Вене, далеко не всегда подпадали под эти критерии. T&P публикуют отрывок из книги «Зигмунд Фрейд в своем времени и нашем» , которая вышла в издательстве «Кучково поле».

Известно, что пациенты, принятые Фрейдом в качестве «больных» до и после 1914 года, пришли к нему лечиться в той или иной степени по принуждению: это все женщины, о которых упомянуто в «Этюдах об истерии», это Ида Бауэр, Маргарита Чонка и многие другие. При таких условиях вероятность того, что лечение окажется «удачным», была мала, особенно когда речь шла о юных особах, взбунтовавшихся против установленного в семье порядка, в их глазах Фрейд представал похотливым доктором или сообщником родителей. И наоборот, пациенты, приходившие на Берггассе для анализа по собственной доброй воле, в общем были удовлетворены. Отсюда парадокс: чем больше лечение зависело от свободного желания пациента, исходило от него самого, тем более успешным оно было. И Фрейд из этого заключал, что больной должен полностью принимать все условия, иначе невозможен никакой психоаналитический опыт. Необходимо уточнить, что если анализируемый хотел сам стать аналитиком, то лечение имело тогда куда больше шансов стать терапевтическим, затем уже научным, потому что пациент непосредственно вовлекался в само дело. Как следствие, и без исключений, лечение, вполне завершенное, то есть, с точки зрения обратившегося к Фрейду лица, наиболее удовлетворительное - это было такое лечение, которое, с одной стороны, было добровольным, с другой - предполагало самое активное участие пациента*.

* Это как раз потому, что психоаналитики не хотели сравнивать свои случаи с теми, о которых Фрейд не рассказал, и они не могли дать настоящую оценку его практике. Все прочие смешанные направления – сторонников Кляйн, Лакана, постлаканистов, ференцистов и т. д. – удовлетворялись комментированием; таков канонический корпус, история Анны О. и «случаи», приведенные в «Этюдах об истерии», а также в знаменитых «Пяти случаях», из коих только три могут расцениваться как лечение. Тем самым осталось свободное поле для антифрейдистов, которые воспользовались им, чтобы сделать из Фрейда шарлатана, не способного никого вылечить. Действительность же куда сложней, и мы это видели.

Пациентами Фрейда в подавляющем большинстве были евреи, страдавшие неврозами в самом широком смысле этого слова, какой придавался ему в первой половине столетия: неврозами иногда легкими, но зачастую серьезными, которые позже назовут пограничыми состояниями и даже психозами. Немалое число пациентов принадлежало к интеллектуальным кругам, часто это были известные люди - музыканты, писатели, люди творящие, врачи и т. д. Они хотели не только лечиться, но испытать, что такое лечение словом, которое ведет сам его создатель. На Берггассе они главным образом обращались, уже побывав у других светил медицинского мира Европы - психиатров или специалистов по всем видам нервных болезней. И, что бы там ни говорили, до 1914 года все они столкнулись с тем самым пресловутым «терапевтическим нигилизмом», столь характерным для душевной медицины этой эпохи.

Огромный успех получила в психоанализе разработка Фрейдом системы толкований аффектов души, в основу которых легла обширная нарративная эпопея, которая участвовала больше в расшифровке загадок, а не психиатрическая нозография. На кушетке этого оригинального ученого, тоже страдавшего телесными недугами, в окружении роскошной коллекции предметов, трогательно красивых собак каждый мог почувствовать себя героем какой-нибудь театральной сцены, где мастерски играют свою роль принцы и принцессы, пророки, свергнутые короли и беспомощные королевы. Фрейд рассказывал сказки, резюмировал романы, читал стихи, воскрешал в памяти мифы. Еврейские истории, анекдоты, рассказы о сексуальных желаниях, скрытых в глубинах души - все это, в его глазах, прекрасно подходило для того, чтобы наделить современного человека мифологией, которая явила бы ему великолепие истоков человечества. В техническом плане Фрейд оправдывал подобную позицию, утверждая, что правильно проведенный, то есть удавшийся, анализ преследует целью убедить пациента принять подлинность некой научной конструкции просто потому, что высшее преимущество заключается в том, чтобы просто отвоевать обретенное воспоминание. Другими словами, успешное лечение - такое лечение, которое позволит понять глубинную причину страданий и неудач, возвыситься над ними, чтобы осуществить свои желания.

Фрейд принимал по восемь пациентов в день, его сеансы длились 50 минут, шесть раз в неделю, иногда много недель, а то и месяцев. Бывало, что лечение затягивалось бесконечно, случались повторы и неудачи. Помимо этого Фрейд принимал других пациентов для обычных консультаций, назначал лечение, проводил несколько сеансов психотерапии. Обычно он не делал никаких записей, занимаясь «диванным искусством». Это было приобщение к путешествию: Данте ведет Вергилия, как в «Божественной комедии». Если он рекомендовал воздержание, то никогда не следовал каким-либо принципам «нейтралитета», предпочитая «нерешительное внимание», позволявшее действовать бессознательному. Он говорил, вмешивался, разъяснял, растолковывал, сбивался и курил сигары, не предлагая пациентам, на что они реагировали по-разному. Наконец, если возникал повод, вспоминал какие-нибудь подробности из собственной жизни, упоминал о вкусах, политических предпочтениях, убеждениях. Одним словом, сам вовлекался в лечение, уверенный в том, что преодолеет самое упорное сопротивление. Когда же это не удавалось, всегда стремился понять, почему, пока оставалась надежда на успех. Иногда допускал бестактность, сообщая своим корреспондентам о том, что происходило во время сеансов, которые он вел, а иногда читал некоторым пациентам полученные им письма, где шла речь о них, тогда как все это должно было оставаться конфиденциальным.

* Математик Анри Рудье рассчитал для меня, каково было состояние Фрейда на различных этапах его жизни. До Первой мировой войны – во флоринах и в кронах, затем, с 1924 года, – в шиллингах и долларах. Отметим, что все «денежные пересчеты», предлагавшиеся для того, чтобы определить цену фрейдовских сеансов и перевести ее в евро или в доллары XXI века, не имеют под собой никаких научных оснований, и авторы, помимо всего прочего, противоречат друг другу: у одних получается 450 евро, у других – 1000, у третьих – 1300. Такие расчеты ни в коем случае нельзя принимать всерьез, они преследуют цель представить Фрейда мошенником или алчным человеком. Говорить же о его состоянии можно, только сравнивая его с другими современниками, которые занимались тем же самым, что и он, и вышли из того же общественного класса. Конечно, Фрейд разбогател, если учесть, что в том же самом возрасте его отец жил в относительной бедности.

Фрейд изо дня в день подводил счета, записи вел в специальном дневнике (Kassa-Protokoll) и в письмах без конца говорил о деньгах. Между 1900 и 1914 годом его социальный статус был равен положению видных профессоров медицины, которые между тем принимали пациентов и частным образом*. Он был достаточно обеспечен, как и все более или менее заметные практики его поколения, и вел такой же образ жизни.

Во время войны доходы рухнули - одновременно с австрийской экономикой. Но начиная с 1920 года он понемногу восстановил свое состояние, принимая пациентов не только из прежних европейских держав, разоренных финансовым кризисом и обесцениванием денег, но также других психиатров или обеспеченных иностранных интеллектуалов, приехавших из США или желающих обучиться психоанализу. Фрейд постепенно стал аналитиком аналитиков.

Когда было возможно, он просил заплатить за лечение в валюте. С течением лет ему удалось разместить сбережения за границей, к ним добавились довольно значительные суммы за авторские права. Если он и зарабатывал меньше, чем психоаналитик, живущий в Нью-Йорке или Лондоне, определенно был более обеспеченным, нежели немецкие, венгерские и австрийские последователи, которым при развале экономики было туго. В октябре 1921 года, приглашая Лу Андреас-Саломе приехать в Вену, поскольку она высказала такое желание, он писал: «Если вы рвете с родиной из-за того, что в стране посягают на свободу движения, позвольте мне переправить вам в Гамбург деньги, необходимые для поездки. Мой зять управляет там моими вкладами в марках, а также доходами в твердых иностранных деньгах (американских, английских, швейцарских), я стал относительно богат. И я был бы не прочь, чтобы богатство доставляло мне некоторое удовольствие».

* В то же самое время в Нью-Йорке цена за сеанс составляла 50 долларов. Вот заметки экономиста Томаса Пикетти по поводу доходов Фрейда, рассчитанные по моей просьбе: «Фрейд был успешным врачом, в чем не было ничего скандального, учитывая очень высокий уровень неравенства, характерный для того времени. Средний доход составлял от 1200 до 1300 золотых франков в год на одного жителя. Сегодня средний доход (без учета налогов) составляет порядка 25 000 евро в год на взрослого. Чтобы сравнить общие итоги, лучше будет умножить суммы в золотых франках 1900–1910 годов с помощью коэффициента, порядка 20. Кристфрид Тёгель приписывает Фрейду доход порядка 25 000 флоринов, что соответствует 500 000 евро годового дохода на сегодняшний день. Это, конечно, достаточно высокая прибыль, но и довольно показательная для высшего уровня эпохи. При постоянном неравенстве это соответствовало бы скорее примерно 250 000 евро годового дохода на сегодня».

Для сравнения заметим, что в 1896 году Фрейд брал за час 10 флоринов; в 1910 году - от 10 до 20 крон за сеанс; в 1919-м - 200 крон или 5 долларов, если пациент - американец (что равно 750 кронам), или гинею, что чуть больше одного ливра стерлингов (600 крон), если пациент - малообеспеченный англичанин. Наконец, в 1921 году он подумывал просить от 500 до 1000 крон, затем остановился на 25 долларах* за час, что не мешало брать с некоторых пациентов суммы, менее завышенные.

Временами он не мог сдерживать несправедливых и резких антиамериканских настроений, вплоть до того, что утверждал, например, что его последователи за Атлантикой хороши только потому, что приносят ему доллары. Как раз одного собеседника он напугал тем, что заявил, будто статую Свободы можно заменить другой, которая «держит в руке Библию». На следующий день во время анализа одному из учеников сказал, что американцы настолько глупы, что весь их образ мыслей можно свести к нелепому силлогизму: «Чеснок - хорошо, шоколад - хорошо, кладем немного чеснока в шоколад и едим!».

Падение центральноевропейских империй и постепенное преобладание в международном движении американских психоаналитиков Фрейд переживал как глубокое унижение. Он мучился, что всех пациентов вынужден заставлять платить, и благожелательно относился к идее о том, что медицинские учреждения должны оказывать неимущим бесплатную помощь. Американское представление о демократии, личной свободе и правах народов на самоопределение в целом вызывало у него ужас. «Американцы, - сказал он однажды Шандору Радо, - переносят демократический принцип из области политики в науку. Все поочередно должны быть президентами. А сделать что-нибудь не могут».

Фрейд всегда считал, что психоаналитическое лечение противопоказано людям глупым, необразованным, слишком старым, меланхоличным, маниакально одержимым, страдающим анорексией или истерией, пусть эпизодически. Он также исключал психоаналитические опыты для психопатов или извращенцев, «не желающих примириться с самими собой». С 1915 года в категорию «неанализируемых» он добавил и тех, кто подвержен серьезному нарциссическому расстройству, одержим влечением к смерти, к хроническому разрушению и не поддающихся сублимации. Позднее, когда Ференци предложил ему пройти анализ, он пошутил, что речь идет о человеке, которому под семьдесят, который курит, у которого раковая опухоль, ему уже ничто не поможет. Фрейд говорил и обратное - что психоанализ предназначен, чтобы лечить истерию, неврозы, связанные с навязчивым преследованием, фобии, состояние тревоги, подавленности, половые расстройства. И добавлял, что достичь успеха можно только с людьми умными, понимающими, что такое мораль, стремящимися лечиться.

«Маньяки, психопаты, меланхолики, нарциссы консультировались и у других специалистов, которые, как и Фрейд, не добились успешных результатов. Но лишь одного Фрейда обвиняли как при жизни, так и после смерти»

В 1928 году он довольно ясно заявил венгерскому последователю Иштвану Холлосу, инициатору реформы психиатрических больниц, что ненавидит пациентов с психотическими расстройствами. «Я окончательно убедился, что не люблю этих больных, они меня злят, потому что непохожи на меня, на все, что можно бы было назвать человеческим. Это странный сорт нетерпимости, который делает меня совершенно непригодным для психиатрии Я поступаю в данном случае, как и другие врачи до нас, в отношении больных истерией, не есть ли это результат пристрастности интеллекта, всегда проявляющегося куда ясней, выражение враждебности по отношению к «Оно»?».

Понимая эти заявления буквально, можно решить, поверив основателю, что психоанализ годится только для людей образованных, способных видеть сны или фантазировать, осознающих свое состояние, заботящихся об улучшении собственного благосостояния, с моралью вне всяких подозрений, способных в силу позитивного трансфера или антитрансфера вылечиться за несколько недель или месяцев. Ну, мы знаем, что большинство пациентов, приходивших на Берггассе, этому профилю не соответствовали.

* В качестве примера можно обратить внимание, что венский архитектор Карл Мейредер (1856–1935), которого в 1915 году Фрейд лечил в течение десяти недель от хронической меланхолии, установил своеобразный рекорд, обратившись к пятидесяти девяти врачам, чьи предписания и прочие методы лечения оказались совершенно неэффективными. Но только Фрейд был обвинен, что его не вылечил.

Иначе говоря, с начала века существовало большое противоречие между теми указаниями для проведения лечения, за которые ратовал в своих статьях Фрейд, и его собственной практикой. Осознавая это, он исправлял свою теорию, описывая во «Введении в нарциссизм» и в «По ту сторону принципа удовольствия» случаи, в терапевтическом успехе которых всячески сомневался. И между тем, стараясь противостоять нигилизму, но под давлением финансовой необходимости всегда стремясь бросить вызов, он брался анализировать «неанализируемых» людей - в надежде, что ему удастся если не вылечить их, то по меньшей мере облегчить страдания или изменить отношение к жизни.

Эти пациенты - маньяки, психопаты, меланхолики, самоубийцы, развратники, мазохисты, садисты, саморазрушители, нарциссы - консультировались и у других специалистов, которые, как и Фрейд, не добились успешных результатов*. Но лишь одного Фрейда обвиняли во всех гнусностях как при жизни, так и после смерти: шарлатан, мошенник, сребролюбец и т. д.

Вот почему очень важно во всех подробностях изучить некоторые курсы лечения - из тех, что оказались самыми провальными и, напротив, завершенными. Подчеркнем сначала, что из всех 170 пациентов, принятых Фрейдом, с чем бы они ни обращались, человек двадцать не получили никакой пользы, а около десятка отказались от него, да так, что возненавидели самого врача. Большинство из них обратилось к другим терапевтам, на тех же условиях оплаты, не добившись лучших результатов. Сегодня ни один исследователь не может сказать, как сложилась бы судьба этих пациентов, если б они совсем ничего не предприняли, чтобы избавиться от страданий. […]

После 1920 года Фрейд мог наслаждаться великим счастьем, созерцая огромный успех, которым пользовался психоанализ на другом конце планеты. Тогда было совершенно ясно, что дело его продвигается вперед, и тем не менее он не находил удовлетворения. Все шло так, будто он опасался, что, отказавшись от его идей, их примут только для того, чтобы исказить. «На кого повалятся шишки, когда меня не будет в живых?» - говорил он себе, раздумывая о всяческих «отклонениях», которые по вине современников претерпела его теория. Как большинство основоположников, Фрейд не желал быть цербером, охраняющим свои открытия и понятия, взваливая на себя риск возвести идолопоклонство и благоглупость в закон.

В таком-то вот состоянии духа он принимал на Берггассе пациентов из стран-победительниц, в частности американцев, плативших ему валютой и приезжавших, чтобы обучиться ремеслу психоанализа и познакомиться лично. Напрасно Фрейд возмущался, он вынужден был признать, что всякое лечение, откровенно проведенное на английском с учениками, готовыми сотрудничать, несет психоанализу возможное будущее, такое, о котором он даже и не помышлял. Поэтому он вынужден был умерить свои антиамериканские взгляды и признать, что для его теории открываются другие земли обетованные: Франция, Объединенное Королевство, США, Латинская Америка, Япония и т. д.

* Среди 170 пациентов Фрейда насчитывается 20 американцев, почти все приехали из Нью-Йорка. Тадеуш Эймс (1885–1963) познакомился с Фрейдом в Вене в 1911 или 1912 году. Монро Мейер (1892–1939), меланхоличный психиатр, покончил с собой в 47 лет с помощью острого обрезка стекла. Антифрейдисты обвиняли Фрейда, что в этой добровольной смерти, которая произошла через 18 лет после пребывания Монро в Вене, виноват именно он. Леонард Блюмгард остался ортодоксальным фрейдистом.

Абрам Кардинер родился в Нью-Йорке и был выходцем из семейства еврейских портных, приехавших с Украины. В октябре 1921 года он, молодой тридцатилетний врач, отправился в Вену, чтобы лечиться у Фрейда, как будут делать многие его соотечественники: Адольф Штерн, Монро Мейер, Кларенс Обендорф, Альберт Полон, Леонард Блюмгард*. Страстно увлеченный антропологией, отказываясь от догм, он уже практиковал психоанализ, когда лечился в первый раз, на кушетке у Горация Фринка, расценив этот опыт как неудачный.

Он встречался с Фрейдом в течение шести месяцев, рассказывал о родителях - бедных мигрантах, бежавших от антисемитских преследований: прибытие на Эллис-Исланд, поиск работы, смерть матери от туберкулеза, когда ему было только три года, молитвы на языке, которого он не знал, страх безработицы, голод, появление мачехи, которая сама приехала из Румынии и возбудила в нем сильное половое влечение. Кардинер говорил о музыкальных вкусах, об обреченности собственного еврейства, об идише, затем об антисемитизме, своем желании стать большим «доктором», об интересе к сообществам национальных меньшинств - индийцам, ирландцам, итальянцам, о том пресловутом «плавильном котле», который в чем-то походил и на среднеевропейский.

Кардинер вспоминал также времена, когда был подростком. У мачехи была недоразвита матка, это не позволяло ей иметь детей, чему он был рад. Об отце он поведал, что когда-то тот обругал и ударил мать, которую взял замуж не по любви. В памяти у него сохранилось воспоминание о несчастной женщине, давшей ему жизнь, но не имевшей времени вырастить. Как раз под влиянием мачехи отец пациента смог стать настоящим мужем, преданным семье. После неудачной любви к одной девушке, сменившейся депрессией, Кардинер увлекся изучением медицины, подумывая, как он, сын еврейского портного, ставшего американцем, станет блестящим интеллектуалом, ушедшим с головой в психоанализ и культурологию. И все-таки его мучила тревога, сделавшая уязвимым перед любыми жизненными свершениями.

Он рассказал Фрейду два сна. В первом на него мочились три итальянца, пенис у каждого торчал вверх, а во втором он спал с собственной мачехой. Кардинер явно был идеальным «фрейдовским пациентом» - интеллигентный, мечтательный, страдающий от фобического невроза, от любовной фиксации на мачеху, заменившую мать, жертва жестокого отца, женившегося, прежде чем уехать, по договору. Но перед венским своим учителем он нисколько не преклонялся, просто желал пройти с ним этот опыт. Восхищаясь им, охотно оспаривал его интерпретации.

Другим был случай Кларенса Обендорфа, который вместе с Бриллом основал Нью-Йоркское психоаналитическое общество и лечился одновременно с Кардинером. Фрейд его презирал, считал глупым и высокомерным. Обендорф же оказался куда больше верен ему, чем Кардинер, хотя очень осторожно, и с полным основанием, относился к выискиванию психоаналитиками, где только можно, «первичных сцен». Он полагал, что лечение по старинке уже не годится для новых времен.

* Кларенс Обендорф (1882–1954) был ортодоксом фрейдизма, враждебно относился к его упрощеннному психоанализу. Он написал первый официальный труд об истории психоанализа в Соединенных Штатах.

В первый же день анализа он рассказал о сне, в котором его везли в экипаже, запряженном двумя лошадьми, черной и белой, в неизвестном направлении. Фрейд знал, что пациент родился в Атланте, в семье южан, в детстве у него была чернокожая нянечка, к которой он был очень привязан. Он тут же высказал ошеломительное толкование этого сна, заявив Обендорфу, что он не женится, так как ему не удастся выбрать между белой и чернокожей женщинами. Выйдя из себя, Обендорф три месяца спорил о сне с Фрейдом и Кардинером*. Он тем более чувствовал себя униженным, что был маститым аналитиком, обучавшимся на кушетке у Федерна, и прекратил толковать сновидения. По свидетельству Кардинера, он так и остался холостяком, а Фрейд продолжал его презирать.

«Если анализируемый хотел сам стать аналитиком, то лечение имело куда больше шансов стать терапевтическим, затем уже научным»

С Кардинером Фрейду повезло куда больше, чем с Обендорфом. Этакая дунайская пророчица, он объяснил ему, что тот отождествляет себя с несчастьем собственной матери, а это говорит о «бессознательной гомосексуальности», что три итальянца из его сна - унижавший его отец, и что разрыв с невестой повторял изначальный отказ, который больше не произойдет, поскольку он сам его преодолел. По поводу другого сна Фрейд объяснил Кардинеру, что тот желает быть у отца в подчинении, чтобы «не разбудить уснувшего дракона». В двух пунктах - бессознательной гомосексуальности и подчинении отцу - Фрейд ошибался, и пациент это заметил.

Когда минуло шесть месяцев, Фрейд рассудил, что анализ Кардинера прошел успешно, и предсказал ему блестящую карьеру, исключительный финансовый успех, счастье в любовных делах, и был совершенно прав. В 1976 году, отойдя от психоаналитического догматизма и оставив распространенное эдипианство и канонические интерпретации скрытой гомосексуальности или закон отца, Кардинер с наслаждением вспоминал о своем пребывании на Берггассе: «Сегодня я бы сказал, когда у меня есть общее понимание, что Фрейд блестяще провел мой анализ. Фрейд был великим аналитиком потому, что никогда не использовал теоретических выражений - по меньшей мере тогда - и все свои толкования формулировал на обычном языке. Исключение - ссылка на эдипов комплекс и понятие бессознательной гомосексуальности, он обрабатывал материал без отрыва от повседневной жизни. Что же касается толкования сновидений, оно было исключительно проницательным и интуитивным». Нужно добавить по поводу ошибки Фрейда о «заснувшем драконе». «Человек, обосновавший понятие трансфера, не узнавал его. Он упускал одну-единственную вещь. Да, конечно, я боялся отца, когда был маленьким, но в 1921 году тем человеком, которого я испугался, был сам Фрейд. Он мог даровать мне жизнь или разбить ее, а это уже от отца не зависело».

Это свидетельство тем более интересно, что Кардинер приехал в Вену, так как свой анализ у Фринка счел недостаточным. Он, во всяком случае, не знал, что тот сам лечился у Фрейда, и лечение шло с большим трудом. Разумеется, Кардинер заметил агрессивность Фринка, но он не выдал никаких признаков психоза. Более догматичный фрейдист, чем сам Фрейд, Фринк интерпретировал отношения Кардинера с отцом как стремление к Эдиповой смерти. «Вы ему завидовали, ревновали, что он владеет вашей мачехой», - сказал он ему. Такое ошибочное толкование вызвало у Кардинера новую вспышку тревожности и законное желание закончить лечение. Не желая навредить Фринку, Фрейд это намерение отверг. Под конец анализа поведал Кардинеру свои опасения. Терапевтические проблемы его больше не интересовали, сказал он. «Теперь мое нетерпение стало гораздо меньше. Кое-какие препятствия мешают мне стать большим аналитиком, и я страдаю от них. Между прочим, я больше, чем отец. Я слишком много занимаюсь теорией».

В апреле 1922 года, когда Кардинер заявил ему, что психоанализ не может никому причинить вреда, Фрейд показал две фотографии Фринка, одна была сделана до анализа (в октябре 1920-го), а другая - год спустя. На первой Фринк походил на человека, которого Кардинер знал, а на второй у него был растерянный, изможденный вид. Были ли эти метаморфозы в самом деле следствием экспериментов на кушетке? Кардинер сомневался в этом больше, чем Фрейд, которому так и не удалось избавиться от кошмара этого трагического лечения, где смешались супружеские отношения, адюльтер, психоаналитическая эндогамия и ошибочная диагностика.

* «Болезненные страхи и навязчивые состояния» Горация Фринка: Horace W. Frink, Morbid Fears and Compulsions, Boston, Moffat, Yard & Co., 1918.

Гораций Вестлейк Фринк родился в 1883 году. Он не был ни евреем, ни сыном европейских эмигрантов, ни богатым, ни невротиком. Одаренный исключительным умом, он рано начал изучать психиатрию и хотел стать психоаналитиком. С юности страдая маниакально-депрессивным психозом, он анализировался у Брилла, затем вступил в Нью-Йоркское психоаналитическое общество, а несколько лет спустя опубликовал подлинный бестселлер, который поспособствовал популяризации фрейдизма за Атлантикой*. В 1918 году он стал одним из известнейших психоаналитиков Восточного берега, страдая при этом приступами меланхолии и маниакальности, сопровождаемыми бредом и навязчивым желанием покончить с собой. Жизнь его разделилась надвое: с одной стороны, законная жена Дорис Бест, от которой у него было двое детей, с другой - любовница Анжелика Бижур, бывшая пациентка, сказочно богатая наследница, вышедшая замуж за знаменитого американского юриста Абрахама Бижура, который анализировался у него, а затем - у Тадеуша Эймса.

Любовница торопила Фринка развестись, и он отправился в Вену, чтобы пройти курс лечения у Фрейда и окончательно решить, кто же станет женщиной его жизни. В свою очередь Анжелика (Анжи) тоже проконсультировалась у Фрейда, который посоветовал ей развестись и выйти замуж за Фринка, иначе тот рискует стать гомосексуалистом. У своего пациента он продиагностировал оттесненную гомосексуальность. На самом же деле он был увлечен этим блистательным человеком, назвав его «очень милым мальчиком, чье состояние стабилизировалось благодаря переменам в жизни». Он призвал его занять место Брилла.

Признать такой диагноз было для Фринка невозможным. Между тем, потеряв осмотрительность после всего того, что делал «герр профессор», он принял решение оставить Дорис и жениться на Анжи. Возмущенный таким поведением, которое, по его словам, идет вразрез со всякой этикой, Абрахам Бижур написал открытое письмо в «Нью-Йорк таймс», в котором назвал Фрейда «врачом-шарлатаном». Копию он передал Тадеушу Эймсу, тот переслал ее Фрейду, подчеркнув, что Нью-Йоркское психоаналитическое общество может подвергнуться опасности из-за этого дела, если письмо попадет в печать. Джонсу, пытавшемуся потушить пожар, он заявил, что Анжи неправильно все поняла. И подчеркнул, однако, - таковой была его глубинная мысль, - что общество куда благосклонней отнесется к адюльтеру, чем к разводу двух несчастных супругов, желающих создать новую семью. Тем самым он как бы признавал, что не мытьем, так катаньем подтолкнул Горация и Анжи к разводу, но лишь потому, что, как ему казалось, они оба со своими теперешними супругами не найдут общего языка.

В других обстоятельствах Фрейд принимал разные решения, в частности, когда был уверен, что адюльтер - всего-навсего симптом не улаженной с еще любимым супругом проблемы. Короче говоря, насколько он адюльтер проклинал, настолько же благоволил «расставаниям по-доброму», при том условии, что они вели к новому браку. Что же касается именно этого дела, он жестоко ошибся во Фринке. И упорствовал, послав ему бессмысленное письмо: «Я потребовал от Анжи, чтобы она не повторяла посторонним, что я посоветовал вам взять ее замуж, иначе у вас может случиться нервный срыв. Позвольте вам заметить по поводу вашей идеи о том, что она потеряла часть своей красоты, не может ли она смениться другой - что она приобрела часть своего состояния? Вы жалуетесь, что не понимаете своей гомосексуальности, что подразумевает, что вы не можете вообразить меня богатым человеком. Если все пойдет хорошо, заменим воображаемый подарок реальным вкладом в психоаналитические фонды».

Как все его последователи, Фрейд вносил свою долю в финансирование психоаналитического движения. Поэтому неудивительно, что он подал и Фринку мысль тоже поучаствовать финансово каким-нибудь приношением, чтобы вылечиться от фантазмов. Что же касается интерпретаций, согласно которым женщина, потерявшая в глазах любовника свою привлекательность, может заинтересовать его своим состоянием, то она проистекала из традиционных представлений о буржуазной семье. Фрейд вел себя со своим пациентом, как в старину - сват, путая кушетку и брачный совет. Доказательство того, что он не понял расстройства Фринка, приняв его за интеллигентного невротика с оттесненной гомосексуальностью по отношению к отцу. Обретя возможность жениться на любовнице, тот испытал жуткое чувство вины и в ноябре 1922 года снова вернулся в Вену. Когда с ним случился короткий приступ бреда, ему показалось, будто он лежит в могиле, и в ходе сеансов он исступленно ходил по кругу, пока Фрейд не позвал другого врача, Джо Аша, чтобы лечить его и присматривать за ним в гостинице. Ситуация ухудшилась, когда, после того как бывший ее супруг женился на Анжи, от осложнений пневмонии умерла Дорис. Фринк утверждал, что любил первую жену, потом стал изводить вторую.

В мае 1924 года Фрейд вынужден был отказаться от своего пациента, объявить его умственно больным и неспособным руководить Нью-Йоркским психоаналитическим обществом. «Я возлагал на него все свои надежды, хотя реакция на лечение психоанализом была психотической природы. […] Когда же он увидел, что ему не позволяют свободно удовлетворять свои детские желания, не выдержал. Он возобновил отношения с новой женой. Под предлогом, что она несговорчива в вопросах денег, он не получил в ответ знаков признания, которых непрестанно от нее требовал». По просьбе самого Фринка его положили в психиатрическую клинику при больнице Джонса Хопкинса в Балтиморе, где его лечил Адольф Мейер, и здесь он узнал, что Анжи хочет с ним разойтись. Всю свою последующую жизнь он впадал то в воодушевление, то в меланхолию, умер в 1936 году, всеми забытый.

Спустя 40 лет его дочь Элен Крафт обнаружила среди бумаг Адольфа Мейера переписку отца с Фрейдом, а также много других документов и, раскрыв публично их содержание, назвала венского учителя шарлатаном. Приверженцы антифрейдизма воспользовались этим, чтобы обвинить Фрейда, будто он манипулировал пациентами, ставшими под его пером жертвами его коварной теории. Что же касается психоаналитиков, то они продолжали смотреть на клинические ошибки своего кумира сквозь пальцы. […]

Психической жизни с динамической (с точки зрения конфликтов влечений), топографической (уровня бессознательного, предсознательного и сознания) и "экономической" (принцип удовольствия)точек зрения. Изменения, внесенные Фрейдом в прежний вариант психоанализа , заключались в том, что к прежнему сведению всех влечений к сексуальному (либидо) присоединялся особый инстинкт, названный "инстинктом смерти" - Тананосом. Под ним понималось...

https://www.сайт/psychology/11067

Стороне и Россия. 16–17 декабря в Москве будет работать международная конференция «Зигмунд Фрейд – основатель новой научной парадигмы: психоанализ в теории и практике», организованная Русским психоаналитическим обществом. Накануне начала работы конференции... психология личности. Трансперсональная психология – психология необычных состояний психики. В этом случае психоанализ – это психология бессознательного. У Фрейда было много учеников. Многих он считал еретиками и предателями. Однако была...

https://www.сайт/psychology/11638

Я), об их отношениях с внешним миром, о механизмах психологической защиты и их роли в развитии личности. А. Фрейд считала, что в психоанализе детей, во-первых, можно и нужно использовать общие со взрослыми аналитические методы на речевом материале: гипноз, свободные... Я ребенка, а остальная - давлению внешних сил; соотношение влияний определить невозможно. При психоанализе ребенка, подчеркивает А. Фрейд , внешний мир оказывает гораздо более сильное влияние на механизм невроза, чем у взрослого. ...

https://www.сайт/psychology/17485

Обстоятельств, во втором - их виновником: это существенное расхождение сохраняется вплоть до сегодняшнего времени и несомненно будет определять будущее психоанализа . Таблица 2 в краткой форме демонстрирует основное различие этих теорий. После того как Фрейд стал постоянно узнавать от своих пациентов, что они подвергались сексуальной атаке со стороны родственников, в его голову закрались...

https://www.сайт/psychology/15322

Во внутренний конфликт, названный Фрейдом «Эдипов комплекс», и формирует различные неврозы, пытающиеся разрешиться теми или иными психическими путями в Социуме. Но реально у психоанализа нет выхода из ситуации, описанной Фрейдом . Для Кафки это объективное... уровне. Уровне, ставшем коммерческим и идеологическим. А сколько вреда эти якобы «научные» методы психоанализа принесли литературе. На многие годы замолк писатель Фицджеральд под критикой невежественных американских психоаналитиков. Хемингуэй...

https://www.сайт/psychology/16224

Его обобщений в вопросах культуры. Такая критика неправомерна: эти обобщения просто отражают определенные спорные принципы психоанализа , которые действительно далеки от сути того, что может предоставить психоанализ . Как мало значения придает Фрейд культурным факторам, видно также по его склонности рассматривать определенные воздействия окружающей среды как случайности в судьбе...